Берви-Флеровский Василий Васильевич

Берви-Флеровский Василий Васильевич (настоящее имя Вильгельм Вильгельмович Берви, псевдоним Н. Флеровский) (1829–1918) – видный российский общественный деятель, социолог, публицист, экономист и беллетрист, идеолог народничества, видный участник общественного движения 1860–1890-х годов; внес значительный вклад в становление отечественной социологии труда и экономической социологии.

Его отец был обрусевшим англичанином, профессором физиологии в Казанском университете.

Окончил юридический факультет Казанского университета. В 1862 г. сослан в Астрахань за революционную деятельность.

В 1862-87 гг. в ссылке, сотрудник журналов «Дело», «Слово», «Отечественные записки». Сочинения: «Положение рабочего класса в России» (1869), «Азбука социальных наук» (1871), воспоминания «Записки революционера-мечтателя» (1929), роман «На жизнь и смерть. Изображение идеалистов» (Женева, 1877, в России – 1907). 

На его мировоззрение оказали влияние А.И.Герцен и Н.Г.Чернышевский, Сен-Симон, Оуэн, Фурье, а также «Капитал» Маркса. Наиболее характерными чертами его идейной позиции историки науки считают идеалистическое понимание истории и отрицание христианства, вместо которого он хотел создать новую религию равенства и братства. Он написал более 50 работ, самыми знаменитыми из которых считаются «Положение рабочего класса в России» и «Азбука социальных наук».

В 1869 г. вышла первая из названных книг[1], которая представляет собой результат изучения многочисленных источников, доступных в то время, и многолетних личных наблюдений. Он описывает обездоленные слои русского общества, главным образом тяжелое положение, нищету и бесправие рабочих и крестьян. Берви-Флеровский резко выступает против выводов большинства экономистов того времени, которые объясняли нищету и беспросветность трудящихся масс их ленью и пьянством. Для обоснования своих положений автор обобщил большой статистический материал и личные наблюдения, касающиеся социально-экономического развития трудящихся масс в различных губерниях России. Стоит подчеркнуть тот момент, что анализ типов хозяйства (помещичьего, фермерского, кулацкого и крестьянско-общинного) ведется им с привлечением как экономических категорий, так и социальных — описания условий труда и быта людей, их образа и уровня жизни. Книга Берви-Флеровского пробудила у русской общественности живой интерес к изучению рабочего вопроса. Она получила широкое международное признание. Высокую оценку работе Берви-Флеровского дал К. Маркс, назвав ее самой значительной после произведения Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии»[2].

Не меньший резонанс имела его вторая книга «Азбука социальных наук»[3], запрещенная царским правительством. Ее очень высоко ценил Л.Н.Толстой, а также революционеры-народники. Ее автор полагал, что грядет новая раса людей, лишенных индивидуальных свойств. Общество будущего мыслилось им как единый организм. Книга призывала к всеобщности труда и коллективизму. «Я стремился создать религию братства!» – писал Берви-Флеровский. Не удивительно, что царское правительство запретило ее продажу.

В этой книге научные интересы Берви-Флеровского сосредоточиваются уже на теоретических вопросах общественного развития, в частности на социальных отношениях между работниками умственного и физи­ческого труда, функции бюрократических институтов в становлении государственной власти, в связи с чем он критикует воззрения Мальтуса и Спенсера. Кроме того, автор проанализировал социально-философские проблемы развития западноевропейской цивилизации в XIX в. Достаточно подробно Берви-Флеровский освещает роль науки как социального института, организацию знаний и их значение в социальном и общественном прогрессе: изобретение и распространение новых средств труда, распространение знаний, просвещение и влияние на нравственное мировоззрение людей, изобретение новых способов удовлетворения основных человеческих потребностей и т.д.

Касаясь научно-технического прогресса, В.Берви-Флеровский характеризует его негативные последствия: увеличивается дистанция между теми, кто занимается умственным и физическим трудом, возрастает вражда и презрение первых ко вторым; в социально-классовом смысле это противоречие «между образованным классом и народной массой»[4]. Образованный класс, или интеллигенция, изобретает все более изощренные орудия господства и подчинения народа, подавления его воли и свободы, возникает борьба между этими социальными силами. В результате противостояния двух социальных групп ухудшается их материальное положение, падает уровень спроса и предложения на экономическом рынке, интеллигенция «не имеет работы, которая удовлетворяла бы ее»[5]. От взаимной борьбы двух сил выигрывает третья сторона – бюрократия. Усиление вражды приводит «к необходимости управлять страною посредством бюрократии, а бюрократия может управлять, только подавляя мысль и умственное движение». «После религии бюрократия наиболее жестокий врач мышления, науки и развития цивилизации»[6]. Возникновение бюрократии – признак социального регресса, движения вспять.

Таким образом, исторический прогресс движется у В.Берви-Флеровского диалектически: развитие науки и средств труда породило противоречие между двумя социальными слоями (группами), занимающихся умственным и физическим трудом, при доминировании и господстве первого. Как разрешение этого противоречия явилась бюрократия, которая представляет собой отрицание интеллигенции и подчинение разума. Выход ученый находит в установлении прочного союза интеллигенции и народных масс, их взаимодействие, просвещение и распространение научных знаний среди населения[7].

Важным элементом социологии В.Берви-Флеровского является учение об организационной деятельности. Подобная деятельность охватывает все этажи и сферы жизни общества. В частности, ее проявлением выступают просвещение и ликвидация безграмотности. Их благотворное влияние на социальную структуру обнаруживается в том, что они представляют собой один из способов, который сплачивает интеллигенцию и народные массы. Рабочие массы России, по мнению Берви-Флеровского, должны осознать, что организационная (кружковая) работа является необходимым дополнением и органической частью их производительной материальной деятельности. Организационная работа – это распределение материальных и духовных ценностей среди населения и тем самым развитие потребностей человека (при этом развивать надо «истинные потребности», а не лишние и вредные). На производительную деятельность (физический труд), т.е. производство предметов потребления, должно уходить 2/3 общего времени, а на распределение этих предметов – 1/3[8].

Помимо просвещения двумя главными формами организационной деятельности у русского ученого выступают: политическая, когда вопрос стоит о захвате власти, и социальная, когда дело касается перераспределения материальных ценностей (предметов потребления) и изменения взглядов людей. Организационная деятельность – это распространение социальных идей и внедрение их в жизнь. В 18 веке ею, говорит Берви-Флеровский, не всегда успешно занимались Сен-Симон, Фурье, Друэ, Бабёф, Оуэн и другие. Основным механизмом и средой, через которые и в которых внедряются социальные идеи, выступает социальная организация, примером которой могут служить русская поземельная община и уральская казачья организация. Основной принцип социальных организаций – самоуправление.

Самостоятельным разделом учения об организационной деятельности и социальной организации Берви-Флеровского является концепция так называемых инстинктивных организаций, к которой тесно примыкает теория социоантропогенеза.

Учение о социоантропогенезе Берви-Флеровского описывает процесс становления человеческого общества и социальной организации людей через углубление разделения труда. Общественная жизнь человека берет свое начало в коллективных формах существования. Ученым известны «многочисленные образцы коммунистической жизни родов… в военных и других братствах в Америке, у эскимосов и краснокожих… в Спарте»[9]. Совместное проживание порождает совместный труд, из которого проистекают все формы солидарности. «Организуя у себя общежитие, человек вместе с тем изобретает труд, приручает животных, заставляет их работать на себя и прививает им инстинкт повиновения». Один из главных тезисов Берви-Флеровского гласит о том, что «в труде человека лежит начало солидарности»[10].

«Связь между людьми» основана на инстинкте солидарности (физиологическая потребность) и повиновения (не физиологическая, а социально приобретенная потребность)[11]. Инстинкт повиновения постепенно начинает доминировать над инстинктом солидарности и вытесняет его, последний «извращается окончательно» в связи с появлением эксплуатации и рабства. Одновременно это означает конец патриархальной семьи. Жена и дети становятся первыми рабами отца семейства. Замена солидарности повиновением разрушает семью, заменяет кровнородственные отношения социально-экономическими – отношениями пользы и выгоды. Прообразом этой метафоры является более древний процесс – а именно, приручение и эксплуатация животных. Отношение между человеком и животными – это отношения подчинения, стереотип которого затем переносите и на отношения людей[12].

Естественно возникшие семейно-патриархальные отношения держались на принципе: «сильные работают на пользу слабых». Взрослые мужчины охотой и рыболовством обеспечивали существование детей, стариков и женщин. В этом заключалась основа солидарности. С ее разрушением отношения между людьми подчинились другому принципу: сильные заставляют слабых работать на себя. Их основа – инстинкт повиновения. Но власть человека над человеком иная, чем власть человека над животным. В первом случае она ощущается как социальное неравенство, как отношения угнетения равного равным. В противоположность этому животное не способно осознавать и вообще относиться как-либо. Вполне логично, что на отношения повиновения между людьми переносится стереотип отношения человека к животному, как рабочему скоту. Государство, основанное на господстве и подчинении, смотрит «на подданных, как на скот»[13].

Составной частью социоантропогенеза у Берви-Флеровского выступает концепция инстинктивных организаций. Типы инстинктивных организаций соответственно трем типам инстинктов: 1) религиозные организации, основанные на институте веры, 2) политические – на институте повиновения, 3) социальные – на институте собственности[14]. Каждый из этих типов организаций «создавал неограниченную власть»: 1) религиозные организации – власть духовенства; 2) политические – государства; 3) социальные – предпринимателей землевладельцев и купцов. Инстинкт повиновения «создавал общество, основанное на эксплуатации», а вместе с тем одновременно – подавление разума, мысли. По мнению русского ученого, в человечестве никогда не угаснет стремление восстановить солидарность, изначальную семейственность, родственность людей друг с другом. То есть стремление людей «создавать общественный порядок, где сильные работали бы на слабых, где господствует солидарность, всякий трудится по мере своих сил и получает по мере своих потребностей»[15].

В связи с этим Берви-Флеровский прослеживает исторический генезис социальных форм жизни. Так, стадность, как примитивная форма солидарности существовала еще у животных. Ученый считает, что животным присущи различные формы мышления. Например, подражание авторитету – это один из приемов эмпирического мышления, породивший стадность и семейство. Зачаточное развитие умственных способностей животных порождает с возможность понимать друг друга и приводит к возникновению общего действия – основы солидарности[16]. Мощным фактором развития солидарности у людей было разделение труда. «Привычки, порожденные сплетением физиологических потребностей, превращаются в инстинкты и являются инстинктами солидарности, создающими семейство»[17]. С развитием речи появляется не только наклонность удовлетворять свои и чужие потребности, но и «изучать потребности других людей»[18].

Исторический прогресс – это движение человечества от инстинктивных организаций к сознательным организациям. «Сознательные социальные организации», которые Берви-Флеровский называет еще «солидарные социальные организации», возникли давно: родовые коммунальные общины, коммунальные военные братства и т.д. В России социальные организации, основанные на «общем труде и общей жизни», они охватывали всю страну, а США «оказались единственной страной в мире, где постоянно возникали коммунистические общества»[19]. Русские артели, формирующиеся на базе поземельной общины, обходились без эксплуатации чужого труда и предпринимателей, им помогала сама община, которая выдавала им удостоверения в их благонадежности, т.е. ручалась за них[20].

Таким образом, путь к общественному процветанию – создание организаций, внутри которых нет эксплуатации и повиновения, но есть солидарность и взаимопомощь. Но это не инстинктивные организации (к ним относится и государство), а нечто другое. Инстинктивные организации эксплуатируют инстинкты, верования, слабости людей. Нужны рационально построенные организации.

Вместе с тем, социальная организация может не только улучшать, но и ухудшать материальное положение людей. Так, переход от рабского труда к наемному сопровождался, по Берви-Флеровскому, искусственным насаждением ряда административных мер, запрещающих переселение и миграцию населения. Подобные меры привели к резкому усилению конкуренции на рынке труда, снижению уровня заработной платы и низведению «населения до крайних пределов нищеты»[21]. Распространение утилитарной философии возводило эгоизм в основной инструмент повышения материального благосостояния. На практике это означало оправдание ростовщичества, спекуляции на предметах питания «во имя свободы конкуренции». В этой философии эгоизм признавался основным стимулом трудовой деятельности.

В.Берви-Флеровский признает, что потребности человека бывают: 1) материальные и 2) нравственные. Он отвергает прямолинейную детерминированность вторых первыми, между ними более существует сложная связь. Фактически, нравственные потребности отражают социальное положение человека, то есть являются оценкой своего материального положения (следовательно, и материальных потребностей) в соотнесении к каким-то высшим ценностям. Чем выше социальное положение человека, тем сильнее детерминирующая роль нравственных потребностей. Одно дело наемные рабочие, доведенные голодом до отчаяния и нищеты, вынужденные ограничиваться материальным минимумом, но совсем иное – интеллигенция. В нем нравственные потребности имеют такую же, если не большую силу, ибо обусловлены всем образом жизни («обстановкой жизни»), уровень образования, которые он должен не просто воспроизводить на данном уровне, но постоянно улучшать. Причем именно нравственные, а не материальные потребности служат мотиватором трудовой деятельности, побуждают улучшать свое положение. Флеровский так объясняет эту ситуацию (на примере интеллигента): «Если в нем нравственные потребности не просыпаются, то и материальные в нем будут дремать. Если он не увидел своего унижения, то никакими силами невозможно будет побудить улучшать свой труд. Он будет ходить в лохмотьях; если ему придется голодать, он будет воровать. Политическая экономия утверждала, что конкуренция неизбежно низводит заработную плату до минимума необходимых потребностей. Нет такого минимума потребностей, который бы заставил работать человека, не чувствующего своего унижения. Потребности в семействе в нем нет. Голод не может заставить его работать, потому что этот голод можно удовлетворить и без работы; если нищенство не помогает, то ведь существует острог, -- стоит совершить преступление и его будут кормить даром»[22].

Если перевести подмеченную (и весьма тонко) социальную закономерность жизни наемных рабочих на современный язык социологии, то необходимо сказать следующее. Материальные потребности не являются мотиватором к труду. Они являются лишь стимулом к тому, чтобы его удовлетворить. Если общество не ограничивает человека в выборе средств, то он предпочитает пользоваться для этого чем угодно – нищенство, подаяние, воровство, тюрьма, – но только не трудиться. Малооплачиваемые и беднейшие слои населения – это люди, у которых их материальное положение не осознается ими как социопрестижное или непрестижное. Фактически они вне социальной жизни, они низведены, говорит Флеровский, до положения животных. Чтобы выйти из него необходимо осознать себя и свое положение, оценить свое место и роль в обществе, свое унижение. Нравственное осознание себя здесь – это осмысление своего социального отчуждения, аутсайдерства, заброшенности как несогласующегося с человеческим достоинством. Таким образом, иметь нравственные потребности, значит прежде всего соотносить свое наличное социальное положение с собой как пробудившейся личностью. Появление нравственных потребностей заставляет затем и материальные потребности стать мотивом к труду.

Таков механизм стимулирования труда у социальных аутсайдеров – нищих слоев, уничтоженных, деградирующих (среди описания положения рабочих Энгельсом в «Положении рабочего класса в Англии») Флеровский поясняет: «Чем труднее человеку выйти из своего унижения, тем непреодолимее ощущаются условия существования своего класса как свои собственные условия не существования, тем труднее их преодоление. Ясно отсюда, что культура у тех народов, которые живут в нравственно неблагоприятных, унижающих условиях. Отсюда он делает вывод: культурный, просвещенный, обученный искусству труда народ может пустыню превратить в цветущий край, а невежественный -- разорит любую промышленность[23].

У Берви-Флеровского (да не только у него одного) можно отметить стойкое неприятие любых крупных форм организации общественного труда. Везде, где они появляются, возникают негативные социальные явления. В сфере управления крупные объединения ведут к бюрократизму. Не лучше обстоят дела и в земледелии. Берви-Флеровский был убежден в том, что если бы не было крупных помещичьих землевладений, то по своему благосостоянию Россия сравнялась бы с Европой, а “при улучшении финансовой системы стала бы догонять Америку”[24]. Крупные формы способны нанести производству и промышленности непоправимый вред. Крупнокапиталистическая организация производства – причина ухудшения положения рабочего класса в России. Сравнивая два уезда Нижегородской губернии, в которых находятся крупные чугунно-плавильные заводы (Ардабатовский уезд) и мелкая кустарная промышленность (Горбатовский уезд), он приходит к выводу, что мелкая промышленность гораздо лучше обеспечивает население, чем крупная. Он предлагает передачу промыслов и заводов в руки артелей, между которыми будет конкуренция.

Берви-Флеровский вводит в научный оборот термин «искусственное разделение труда», при помощи которого он описывает такую его организацию, когда продукт труда и сырье добывается в одном месте (где есть полезные ископаемые), обрабатывается в другом (где сосредоточены квалифицированная рабочая сила и фабрика), а затем  в готовом виде, за «тысячи и десятки верст», снова возвращается на исходную позицию[25].    «Разделение труда, которое дает рабочему возможность удесятерить свое производство, делается для него источником голода, бедности и смерти до такой степени, что из двенадцати промышленных губерний в трех население уменьшилось, а в одной вовсе не увеличилось»[26].

Фигурируют в его сочинениях также рабочие и крестьяне. Вторые – главные действующие персонажи его аналитических очерков. Поскольку термин «рабочий» в то время еще не устоялся, его границы в научной литературе были чрезвычайно размытыми. Под рабочим Флеровкий понимает и рабочего и крестьянина, кустаря и ремесленника. Одним словом, всех работников физического труда, а в категорию “наемный рабочий” у него попадают рабочие отхожих промыслов, ремесленники и фабрично-заводские рабочие. Берви-Флеровский замечает, рабочий поставлен в такое положение, что он не может существовать своими заработками, хотя производительность его была бы достаточна для роскошного содержания. Но из-за недостаточных заработков и обсчета фабрикантами, рабочий погрязает в долгах. Работники и даже дети изнуряются непосильной работой по 16 часов в день. Задержка заработной платы, эксплуатация при помощи фабричных лавок, полнейшее пренебрежение предпринимателей не только к здоровью, но и к жизни рабочих, нищенская плата при чрезмерной продолжительности рабочего дня – все это “делает русского рабочего окончательно несчастным и бедствующим существом”.

Основной объект изучения Флеровского – сельское хозяйство и его производитель – крестьянин. На примере сибирского крестьянина, анализируя его бюджет, он рисует голодное существование деревни. Крестьянин, семья которого состоит из 4 человек, живущий земледелием,  должен для кормления на год иметь 60 пудов ржи и 12 пудов пшеницы; для содержания скота – 20 пудов ржи и 80 пудов овса. Податей, оброков, волостных расходов и случайных сборов ему приходилось платить до 14 рублей. За две с половиной души приходилось платить от 22 до 35 рублей. Для этого нужно было продать: 67 пудов ржи по 17 коп., всего на 11 рублей 39 коп.; 50 пудов пшеницы по 30 коп., всего на 15 рублей; 32 пуда овса – по 8 коп., всего 2 рубля 56 коп. Следовательно, в год  надо было произвести 147 пудов ржи, 62 пуда пшеницы и 112 пудов овса, кроме того нужно было запастись всех  этих же сортов хлеба  на  семена.  Для этого крестьянин должен был обработать по крайней мере 7 десятин земли, в действительности же он мог обработать лишь 4 десятины. Таким образом, подавляющая часть того, что вырабатывал крестьянин, забирала казна, которая предоставляла ему полную возможность погибать от голода[27].

Еще во времена Берви-Флеровского некоторые ученые полагали, что коллективный труд менее производителен, что общинный труд не стимулирует эффективную работу, работу для других, а не для себя. Аргументация заключалась в следующем: как только человек перестает трудиться на себя, ради своих эгоистических интересов начинает трудиться ради абстрактного блага людей вообще, у него сразу снижается мотивация. У конкретного труда не может быть абстрактной цели. Человек должен видеть конкретную выгоду от затрачиваемых усилий. В.Берви-Флеровский оказался в лагере немногочисленных защитников преимуществ коллективного труда над индивидуальным. Он страстно возражал своим оппонентам и утверждал, что именно при капитализме человек “старается работать как можно меньше и как можно хуже, лишь бы обманом... выжать как можно более для себя”. Нравственный принцип капиталистического общества гласит: работать по возможности меньше, но получать как можно больше[28]. В связи с этим он высказывает ряд интересных положений о потребностях и мотивах трудовой деятельности, происхождении общественного труда и антропогенезе.

Берви-Флеровский критикует взгляды европейских экономистов, которые утверждали, что в условиях действия «непременного закона конкуренции» на рынке труда, который низводит «заработную плату до минимума, необходимых средств существование», всякая форма классовой борьбы за улучшение социального положения бесполезна. Берви-Флеровский опровергает эти взгляды на основе обращения к социальной и экономической статистике[29]. Современная буржуазная экономика, по Берви-Флеровскому, лишь заменяют античную идею необходимости рабства «идеей минимизма» и тем самым теоретически обосновывают «исключительное право имущего класса на господство»[30]. Среди них особенно преуспели Мальтус и Спенсер. Последний утверждал, «ссылаясь на авторитет Дарвина, что гораздо разумнее обрекать бедных на гибель, чем помогать им»[31]. Берви-Флеровский не согласен ни с тем, ни с другим, По его мнению, положения Мальтуса опровергаются фактами естествознания.

Учение о бюрократии занимает одно из центральных мест в сочинениях Берви-Флеровского. Бюрократию Берви-Флеровский рассматривал как естественное порождение научного и технического прогресса, укрепления роли централизованного государства, расширения функций контроля и отчетности, распространения делопроизводства и канцелярии[32]. Для промышленности это означает появление дополнительных издержек и препятствий в деле развития трудовых отношений: запретительных тарифов, всевозможных штрафов и налогов, “рабочих книжек” и т.п. Как следствие, растут цены на предметы первой необходимости, искусственно понижается зарплата, начинается массовая фальсификация продуктов[33]. Разлагающему влиянию бюрократии на общественную жизнь России может противостоять, согласно его мне­нию, только «социальная организация народа», например русская поземельная община. Не менее эффективным противоядием от бюрократизма выступает артель. Так, в горной отрасли он предлагает передать управление в руки заводских артелей. Преимущество поземельной общины кроется в том, что, являясь самой массовой и исторически давно апробированной формой организации коллективного труда, она объединяет не правящую верхушку, высшие и средние слои дворянства, а рядовых крестьян. Община основана на всеобщности труда, заинтересованном отношении к работе, отсутствии эксплуатации, социальной самоорганизации. В известной мере взгляды на самоуправление и коллективизм как истинную форму трудовых отношений сходны с ана­логичными идеями Маркса и Энгельса, высказанные ими в «Немецкой идеологии».

Сущность бюрократии заключается в повсеместном контроле государства за частной жизнью граждан. «Идеал бюрократии заключался в праве требовать у каждого гражданина список гостей, которые его посещают, и вычеркивать неприятных начальству»[34]. В сфере промышленности бюрократизм проявлялся во видении всевозможных «стеснительных запрещений», «рабочих книжек», «запретительных тарифов и городских сборов» -- все это стесняло рабочее движение и жизнь населения. В результате растут цены на «предметы первой необходимости», искусственно понижается зарплата, процветает фальсификация продуктов[35].

Историческая основа бюрократии в России, по мнению Берви-Флеровского, это опричнина Ивана Грозного, а династия Романовых довершила дело крепостным правом. «Чтобы понять бюрократию, пусть всякий читает историю России»[36]. Ученый предупреждает, что государственное устройство постепенно может превратиться в «бюрократический режим»: в этом случае расширяются гонения на образование, резко увеличивается смертность среди населения[37].

К В.Берви-Флеровскому, по всей видимости, вполне применимы слова Н.Кареева, сказанные по по­воду Н.Чернышевского: Берви-Флеровский был первым русским промышленным социологом в период, когда индустриальная соци­ология не родилась. И подтверждением тому служат мысли о русской поземельной общине. Он называет ее высшей формой са­моуправления народа и спасением России от пут бюрократии. Весьма примечательный факт: первый индустриальный социолог воспевает не рабочий класс и промышленность, а крестьянство и поземельную общину.