Интерпретативная антропология К.Гирца

Интерпретативная антропология К.Гирца

Важное место среди антропологических теоретических концепций занимает интерпретативная антропология американского исследователя К.Гирца (р.1926 г.). Основные положения теории К.Гирца сформулированы в его статьях, изданных в двух сборниках: « Интерпретация культур» (1973 г.) и «Локальное знание» (1983 г.). Важнейшими понятиями, образующими концепцию К.Гирца, являются: «семиотическое понимание культуры», «насыщенное описание», «понимание» и «интерпретация». К. Гирц развивает свою собственную концепцию культуры, которую он называет семиотической, и собственную концепцию антропологии, называемую интерпретативной. «Концепция культуры, которой я придерживаюсь и полезность которой пытаюсь показать…, – пишет К.Гирц, – является по существу семиотической. Разделяя точку зрения Макса Вебера, согласно которой человек – это животное, висящее на сотканной им самим паутине смыслов, я принимаю культуру за эту паутину, а ее анализ – за дело науки не экспериментальной, занятой поисками законов, но интерпретативной, занятой поисками значений. Выявление и разъяснение значения – именно та цель, которую я преследую, когда разбираю внешне загадочные выражения социального»[1]. К.Гирц подчеркивает значение семиотического понимания культуры. Он отмечает, что рассмотрение культуры с точки зрения семиотического действия – «действия, которое нечто обозначает подобно голосу в речи, цвету в живописи, линии в письме или звуку в музыке» – приводит к утрате смысла многих споров между идеалистами, материалистами, позитивистами и т.д. Когда речь идет о подмигивании или фарсе с овцами, интересоваться следует не их онтологическим статусом, и их значением: «что именно – насмешка или вызов, ирония или гнев, высокомерие или гордость – выражается в них и с их помощью»[2].

К.Гирц подвергает критике другие интерпретации культуры: когнитивистскую, представление о культуре как наборе основных поведенческих реакций и т.п. Им подчеркивается публичность культуры, потому что публична коммуникация. Говоря о помехах, которые мешают нам понять намерения людей в таком месте, как Марокко, он отмечает, что такой помехой являются «незнакомство с той образной вселенной, внутри которой поступки людей являются знаками»[3]. С семиотическим пониманием культуры в концепции К.Гирца тесно связано понятие «насыщенное описание». Антропологический анализ, который он приравнивает к занятиям этнографией, он определяет как сложную работу по созданию «насыщенного описания». Сущность насыщенного описания объясняется им на примере различения моргания и подмигивания (один мальчик моргает, а другой подмигивает). К.Гирц подчеркивает огромную разницу между этими действиями. «Подмигивание, пишет он, – это коммуникация, причем коммуникация вполне точная и определенная, она 1) имеет сознательный характер; 2) направлена на конкретного человека; 3) передает конкретное сообщение; 4) передает его в соответствии с социально установленным кодом; и 5) передает его втайне от остальной компании». Из этих рассуждений К.Гирц делает вывод, что подмигивание есть «частица поведения, крупица культуры и – voila – жест»[4]. Предмет этнографии, по мнению К.Гирца, лежит именно между ненасыщенным описанием действий подмигивающего и моргающего и их насыщенным описанием. Антропологический анализ понимается им как разбор смысловых структур, сравниваемый с работой литературного критика. «В реальности этнограф постоянно – за исключением тех моментов, когда он занят… более автоматическим рутинным сбором данных, – сталкивается с множеством сложных концептуальных структур, …которые он должен так или иначе суметь понять и адекватно истолковать»[5].

Еще одним понятием, входящим в концепцию К.Гирца, является «понимание». Понимание, с точки зрения К.Гирца, связано с главной целью антропологического анализа, которой является «расширение границ общечеловеческого разговора». Семиотическое понимание, по его мнению, может как раз особенно хорошо способствовать достижению этой цели. «Познание культуры народа, – пишет К.Гирц, – открывает его обычность, нормальность, не уменьшая вместе с тем его специфичности… Оно делает этот народ доступным для понимания: помещение людей в контекст их собственных банальностей рассеивает туман таинственности»[6]. Понимание связывается также с «понимающим подходом», «эмическим анализом» или « наблюдением с точки зрения действующего лица». К.Гирц отмечает, что для уяснения сути антропологической интерпретации и того, до какой степени она является интерпретацией, нет ничего более важного, чем точное понимание того, что подразумевает – а также, что не подразумевает – высказывание, что наши объяснения символических систем других народов должны быть ориентированы на действующее лицо. «Оно подразумевает, – пишет К.Гирц, – что описание культуры берберов, евреев или французов должно быть выполнено с использованием тех конструкций, в которые, по нашим представлениям, берберы, евреи и французы облекают свой жизненный опыт, т.е. тех формул, с помощью которых они пытаются объяснить, что с ними происходит… Описание должно быть выполнено с точки зрения тех интерпретаций, в которые люди облекают свой опыт…»[7]. Антропологические работы, по мнению К.Гирца, представляют собой интерпретации, причем интерпретации второго и третьего порядка. Дело в том, что интерпретации первого порядка может дать только местный житель, так как это его культура. Кроме того, интерпретации называются им фикциями, в том смысле, что они «нечто созданное», «нечто смоделированное», а не в том смысле, что они неверны.

В антропологическом анализе, как и в другом научном исследовании, возникает проблема верификации, т.е. того, как отличить хорошую работу от плохой. К.Гирц решает ее следующим образом. Основные критерии он видит в том, отделяются ли в исследовании подмигивания от моргания, способно ли научное воображение окунуть нас в жизнь далекого народа. «Правдивость этнографического описания, – пишет ученый, – покоится не на способности ученого схватывать факты примитивной жизни в дальних странах и привозить их домой, как маски или резные статуэтки, а на его способности прояснить, что же происходит в этих отдаленных местах…»[8]. Из теоретической концепции К.Гирца вытекает его понимание особенностей этнографического описания. К числу этих особенностей он относит четыре: 1) оно интерпретативно; 2) оно интерпретирует социальный дискурс; 3) интерпретация состоит в попытке спасти «сказанное» в этом дискурсе от исчезновения и зафиксировать его в доступной для дальнейших исследований форме; 4) оно микроскопично. Большое внимание К.Гирц уделяет проблеме уровня исследований. Не отрицая возможности крупномасштабных антропологических интерпретаций обществ, цивилизаций и мировых событий, он все же подчеркивает микроуровень антропологического анализа, и в то же время отмечает тесную связь между микроуровнем и макроуровнем. «…Антрополог, – пишет К.Гирц, – как правило, выходит к более широким интерпретациям и к более абстрактному уровню анализа через этап очень подробного изучения чрезвычайно мелких явлений»[9]. Исследователь подвергает критике прежние модели, разработанные антропологами для оправдания перехода от локальных истин к глобальным обобщениям: «микроскопическую» модель («Джоунсвилль как США») и модель «естественно-научного эксперимента» («Остров Пасхи как лаборатория»).

Концепция К.Гирца включает также его понимание особенностей антропологических теорий. Исследователь считает, что антропологические теории не поддаются концептуальному оформлению, что антропологическое знание отличается необычной манерой роста и что теория культуры не является прогностической. По его мнению, культурная интерпретация обладает рядом особенностей, которые делают ее теоретическое обоснование затруднительным. В антропологии эффективны только краткие теоретические полеты, а манера роста антропологического знания отличается импульсивностью, отсутствием равномерности; наиболее существенные теоретические положения содержатся в конкретных исследованиях. «Анализ культуры, – подчеркивает К.Гирц, – представляет собой не равномерно восходящую кривую накапливаемых данных, а скорее разбивается на последовательность дискретных, но тем не менее согласованных и все более и более смелых «вылазок». Новые исследования, конечно же, опираются на предыдущие, но не в том смысле, что они продолжают движение с той точки, на которой остановились другие, а в том, что, обладая большей информацией и лучшими концептуальными схемами, они предпринимают все более глубокие проникновения в те же самые явления. Каждый серьезный анализ культуры начинается опять с самого начала и заканчивается там, куда удается добраться, прежде чем будет исчерпан интеллектуальный импульс»[10].

В завершение данного фрагмента отметим значение концепции К.Гирца. С этой целью используем несколько оценок, данных российским этнологом А.Л.Елфимовым. « Труды и лекции Гирца, – пишет А.Л.Елфимов, – дали начало интереснейшему направлению – так называемой «интерпретативной антропологии», представлявшей собой, безусловно, наиболее динамичное и интеллектуально ориентированное течение в антропологическом мире США на протяжении 1980-х и начала 1990-х гг. …Работы Гирца вдохновляют не только антропологов и культурологов. Будучи междисциплинарными по установкам, методам, исследуемому материалу и выводам, они оказывали и продолжают оказывать воздействие практически на все области гуманитарных и социальных наук»[11].